На этом тему и закрыли.

Ехали недолго, от силы минут пять, даже растрястись не успели, хоть в асфальтовом покрытии дороги тут и там зияли глубокие ямы, а само оно местами вспучилось. Разве что у меня заныло бедро, в которое вчера пришёлся пинок, да и то не особо сильно.

Рома припарковал автомобиль у детского сада, мы выгрузились, и Воробей распаковал новую пачку «Винстона», угостил пацанов.

— Кого-то конкретного смотреть? — спросил он, прикуривая.

— Нет, — покачал головой Фролов. — Главное, чтобы ментов не было. Ну и на цыган внимание обрати.

— И не только со стороны улицы, — предупредил я. — Ещё во двор загляни.

— Сделаю. Покурю и пойду.

Ну и покурил. Торопиться так и так было некуда — приехали мы сильно заранее.

— Не жарко тебе в куртке? — спросил вдруг челнока Костя.

Ну да — если поутру на улице было откровенно прохладно, то день выдался по-летнему тёплым. И всё же Воробей лишь презрительно фыркнул.

— Не в спортивном же ходить! Это вы у нас гопники!

Чиж пропустил обидное словечко мимо ушей, зажал сигарету в уголке рта и двумя пальцами помял замшу.

— Зачётная кожа, — вздохнул он.

— Надо? — заинтересовался Воробей. — Отдам со скидкой. Дешевле чем всякое барахло в «Ле Монти» выйдет.

— Прям свою отдашь?

— Зачем? Я сразу несколько привёз.

— Махнёшь на цепь? — с усмешкой предложил Женя Зинчук, оттянув ворот олимпийки.

Воробей требовательно прищёлкнул пальцами и протянул руку. Евген упрямиться не стал, снял цепочку с шеи, ссыпал её жёлтые звенья в ладонь челнока. Глаз у того был намётан, да и по весу всё понял сразу, вернул и несколько даже обиженно заявил:

— Это не золото!

— Вот ты гонишь, Димон! — заржал Зинчук. — Откуда у меня золото? Но согласись — выглядит солидно.

— Да ну тебя!

Воробей кинул окурок на асфальт и двинулся вдоль ограды детского сада к прогладывавшему из-за деревьев дому, в котором жил Лемешев. Ну а мы остались его дожидаться.

— А что за тема вообще? — поинтересовался Рома. — Сколько по деньгам выходить будет?

— Да уж больше чем на мебели, если всё правильно сделать, — усмехнулся Чиж. — Дюша, без обид!

Андрей Фролов только рукой махнул и указал на мятое крыло «буханки».

— Короче, пацаны, если что-то пойдёт не так и подвалят менты, мы просто получаем деньги на ремонт после аварии.

— Ты это серьёзно? — забеспокоился Толстый. — Лёнь, может, они сами?

Я только вздохнул. Самоустранился бы с превеликим удовольствием, да только фиг там; не вариант. И понять не могу, чего Гуревич так упирается. Неужели детство в жопе заиграло?

— Идёт, — ткнул меня локтем в бок Фролов, потом сцепил пальцы и хрустнул костяшками.

И точно — из-за ограды вывернул Воробей. Шёл он быстро, но вовсе не бежал. Впрочем, ему-то в любом случае бежать не было никакой нужды — он не при делах. По крайней мере, пока.

— Всё чисто, — успокоил нас челнок. — На улице никого, во дворе только бабки сидят.

— Ништяк! — обрадовался Фролов. — Всё спокойно, значит?

— Ага, тишина и спокойствие. Ни ментов, ни цыган нет. У «курятника» Кислого с пацанами видел — по ходу, в кино собрались.

Мы с Андреем переглянулись и хором выдали:

— Бля-я-я…

08|09|1992

вечер

Мы с Андреем переглянулись, а потом уставились на Чижа, тот молча захлопал глазами. Уже понял, что из-за своего желания крышевать перегонщика втравил нас в какие-то неприятности, но пока ещё не сообразил, насколько всё серьёзно. Ну да — в город он вернулся только летом, не успел ещё с братвой Кислого пересечься.

— А что такое? — удивился Воробей, который за проведённое в Москве время успел отвыкнуть от наших провинциальных реалий. — У вас с ними тёрки, что ли?

— Типа того, — проворчал Андрей и выжидающе посмотрел на меня.

Я покачал головой.

— Без вариантов, Дюша. Не попёрлись бы они сюда кино смотреть. Они в «Аврору» ходят. Да и не бывает таких совпадений. Стопудово Лемешев позвал.

Пацаны заметно напряглись, а Фролов привычно встопорщил короткий ёжик светлых волос.

— Могу за Графом метнуться, — предложил он.

— Чтобы как в прошлый раз получилось? — разозлился я. — На хер Графа!

— А какие варианты? — развёл руками Андрей и потребовал подробностей: — Дима, их сколько там было?

Воробей озадаченно хмыкнул и начал загибать пальцы.

— Кислые — старший и младший. Пантелей. Захар. Клёпа и Бонифаций. Шестеро, получается. Больше никого не заметил.

— Захар — это Тёма Захаров? — уточнил я, а после подтверждающего кивка пожал плечами. — Уже легче. Их шестеро, нас шестеро. Запинаем, если быковать начнут.

Андрей Фролов досадливо поморщился.

— Запинать — запинаем, но потом проблемы будут. Об этом ты подумал?

— А у нас по любому теперь проблемы будут! — выдал я и зло глянул на Чижа, но выговаривать ему не стал. Надо было самому Лемешева раскручивать, чего теперь-то психовать. Теперь как-то выкручиваться надо.

— Э! Стоп-стоп! Пацаны, вы чего? — опешил Романов. — Вы в натуре с Кислым занозиться решили?

— А у нас выхода нет, — вздохнул Андрей.

— Давайте просто не придём.

— Не прокатит. Не придём мы, придут они. Уже к нам. И что мы им скажем?

— А ничего не скажем, — сплюнул я. — Либо мы сейчас продавливаем свою позицию, либо признаём, что неправы. И тогда уже простым возвратом денег не отделаемся.

Рома напряжённо засопел, и Женя Зинчук дёрнул его за руку.

— Да успокойся ты! Главное, монтировку под рукой держи. Клёпа по жизни с пером ходит.

— Жека, ты совсем дурак?

— А чё? — фыркнул Зинчук, который до армии запросто мог ввязаться в драку просто по живости характера. Свербело у него в одном месте, проще говоря. Да и за старое поквитаться, полагаю, не прочь был.

— Бонифаций тоже с ножом, — предупредил я, вспомнив нашу прошлую стычку с братвой Кислого.

Воробей не выдержал и всплеснул руками.

— Да подождите вы! — потребовал он. — Объясните толком, в чём проблема!

Ну мы и объяснили. Тогда челнок потёр переносицу и уточнил:

— То есть, получается — вы правы?

— Ну да, — кивнул я. — Только Костя перегнул с крышеванием. За это и зацепятся.

— Это уже частности! — отмахнулся Воробей. — главное, что был косяк и деньги вы не просто так забрали, а в качестве компенсации. На это и надо упирать.

— Дима, ты как маленький! Да нас никто слушать не станет! — поморщился Андрей Фролов. — Было бы здорово, на базаре съехать, но нас сразу прессовать начнут. Не получится спокойного разговора!

— Нужен тот, кого станут слушать, — решил Воробьёв и оценивающе посмотрел на Чижа. — Костя, ты когда в город вернулся?

— Летом, а что?

— Пересекался уже с Кислым или его пацанами?

— Нет, — как-то не слишком уверенно ответил Чижов. — Не помню такого.

Тогда Воробей обратился уже ко всем остальным.

— Получается, они его не знают?

— Не должны, — кивнул Андрей. — Ты к чему это?

Вместо ответа челнок стянул с себя замшевую куртку и протянул её Чижову, следом сунул тёмные очки.

— Мастерку давай. Евген, с тебя цепь. И, Лёня, болт у тебя понтовый, тоже нужен будет.

Гуревич аж ладонью золотой перстень накрыл.

— Это папин!

— Да без разницы! Я свою кожанку тоже не насовсем отдаю! Костя у нас авторитетом будет, ему прикид соответствующий нужен. Иначе не прокатит.

— Они ж потом рано или поздно узнают, что я ряженый! — засомневался Чижов.

— И по фигу! Ты только не быкуй и знакомством с авторитетами не козыряй. Пальцы не гни, будь проще и говори по делу. Главное на себя наезжать не давай. Всё! Лёня, болт гони!

— Может, лучше пойдём? — заныл Толстый.

Гуревич оглядел нас, скривился, но всё же снял с пальца перстень.

— Если с печаткой что-то случится, папа меня убьёт!

— Ничего не случится, — отмахнулся Воробей. — Костя, в кабину садись. Толстый, ты с нами.

Но Тихон замотал головой и попятился.