— Помню, конечно, — подтвердил я. — А что?

— Да он совсем берега потерял. Севе вчера глаз подбил.

— Да ладно?!

— Зашёл типа позвонить и радиотрубку за пазуху сунул, вынести хотел. Сева его спалил, ну и огрёб. Он теперь натурально полу-панда!

Я поморщился.

— Короче, надо беспредельщика этого прессануть! — заявил Зинчук, закурив. — Мы же Лемешева крышуем, так?

— Крышуем, но это семейные дела, в них не лезем.

— Да какая в жопу разница?

— Один дерётся, другой дразнится! — огрызнулся я в ответ. — Этот бычок с Кислыми тусуется!

— О-о-о! — понимающе протянул Евген и вновь поскрёб лоб. — Но мы их раз уже запинали, так? Думаешь, рискнут за малолетку вписаться?

— Мозги включи! — потребовал я. — Кислый-старший хоть и скололся, но связи у него остались. Вот с какого перепугу мы на одного из его пацанов наедем, а? Меня Лемешев об этом не просил. Тебя просил?

Зинчук покачал головой.

— Не-а. Я предлагал, он ни в какую. Сначала, говорит, бабе своей попробую мозги вправить. Сильно, мол, она к брату привязана.

— Ну вот! И чего мы полезем, если нас об этом никто не просил? Там либо в ментовку заяву кинут, либо Кислый предъявит.

— Да не лечи меня, Енот! Задрал уже мозги канифолить! — отмахнулся Евген. — Я ж не знал, что этот урод с Кислым. — Он затянулся последний раз и выкинул окурок в снег. — Слушай, а если Лемешев всё же попросит малолетку приструнить, дядька твой с мужиками прикроет?

Я задумался. С блатными приятелями Немцова нам крепко помогли, но Кислый — другое дело: он и сам вечно под кайфом, и братву какой-нибудь дрянью накормить может. Дёрнутся — придётся их гасить, а там и до проблем с ментами недалеко. Самое малое лицензию на охранную деятельность отзовут. На оружие — так уж точно.

— Вот что… — задумчиво протянул я. — Мы сейчас машины Лемешева сторожим, официально если. Ты между делом закинь ему удочку насчёт личной охраны. Пусть договор заключит, понадобится — прикроем на законных основаниях. Уломаешь его, половина месячного платежа за первые три месяца твоя.

Женя Зинчук миг подумал, затем протянул руку.

— Идёт!

Домой я вернулся в откровенно растрёпанных чувствах — одно ведь к одному подбирается! — а только перекусил, и пришла Зинка.

— Серёжа, у меня для тебя две новости: хорошая и плохая, — заявила она с порога. — С которой начать?

— Ну, ты точно не залетела, — вздохнул я, — так что давай с хорошей.

— У меня по истории четвёрка за четверть вышла! — объявила девчонка.

— Поздравляю! А плохая какая?

— И плохая она же. Не обломится тебе никакого «не туда»!

Я фыркнул, но до банальщины вроде «не очень-то и хотелось» опускаться не стал и уточнил:

— А туда?

— Не сегодня, Серёжа. Пока ещё нет.

Я вздохнул, притянул девчонку к себе и поцеловал.

— Пошли тогда музыку слушать.

— А что-нибудь вкусненькое есть?

— Найду.

Ну и нашёл, конечно. Зря, что ли, в кафетерий заходил?

Дальше мы пили чай, ели рулет и порезанный на дольки шоколадный батончик, слушали «Агату Кристи» и «Queen». Зинка как забралась ко мне на колени, так всё это время и просидела. Потом спросила:

— А что ты мне на Новый год подаришь?

У меня мысли совсем другим были заняты, о надвигающихся праздниках и думать забыл. Пришлось сознаться:

— Ещё не думал.

Зинка надулась.

— Ну ты даёшь, Сережа! А вот я тебе подарок уже купила, между прочим!

— Купила? — улыбнулся я. — То есть не своими руками будет?

— Не своими руками, не своими губами и никакими другими частями тела, Серёжа! — укорила меня девчонка. — Подарок — это подарок!

— Жаль, — вздохнул я. — Но ты не переживай, без подарка не останешься.

— Да не в этом дело! Главное — внимание!

— И вниманием тоже обеспечу. Обещаю!

Я поцеловал Зинку в шею, та захихикала.

— Перестань, щекотно!

Мне и в голову не пришло послушаться, но поцелуями по понятным причинам всё и ограничилось. А уже заперев дверь за отправившейся домой Зинкой, я всерьёз задумался о подарке, точнее — о самой возможности его купить.

Здорово, когда нет необходимости экономить каждую копейку и не приходится занимать до получки, но вот если вдруг вышибут нас из хозблока — что тогда? И сами без денег останемся, и Гуревичу убытки возмещать придётся!

От этой мысли меня передёрнуло.

Засада!

24|12|1992 от рассвета до заката

Дверной звонок задребезжал, когда уже обувался. Задребезжал-задребезжал-задребезжал несмолкаемой трелью — кто-то вдавил кнопку, да так палец и не убрал.

Я даже матернулся от неожиданности, вскочил с пуфика, посмотрел в глазок.

В коридоре — Зинка.

Это что за новости?

Я щёлкнул замком и распахнул дверь.

— Обалдела?!

Зинка рванула через порог, чуть с ног меня не сбила.

— Там! Там! — зачастила она, задыхаясь. — Я из подъезда вышла, а там…

Девчонку затрясло, прижал её к себе.

— Да что случилось-то?!

— Меня в машину затащить хотели! — выдала Зинка и разрыдалась. — Я из баллончика…

И точно — в руке у неё так до сих пор и был зажат подаренный мной баллончик со слезоточивым газом.

Внутри всё перевернулось.

Немец — сука, тварь! Порву паскуду!

— Закройся! — крикнул я и выскочил из квартиры.

Лифт вызывать не стал, рванул вниз по ступенькам, сигая то через две, то сразу через три, на бегу вырвал из кармана револьвер.

Я вам сейчас, суки, устрою!

Но выскочил на крыльцо, огляделся, а там — никого. Ни Йосика, ни машины. Только какая-то тётка ребёнка на санках через двор тянет.

На нижней ступеньке валялась Зинкина шапка, я поднял её, спрятал револьвер и вернулся в подъезд, поднялся к себе. Звонить не стал, стукнул костяшками пальцев в филёнку.

— Зин, это я!

Тотчас лязгнул замок и приоткрылась дверь. Я шагнул к зарёванной девчонке, которая так и продолжала всхлипывать, прижал к себе, принялся гладить по спине.

— Тише! Тише! Успокойся. Расскажи толком, что именно случилось.

— Говорю же — в машину затащить хотели!

— Кто?

— Не знаю, мужик какой-то. Взрослый, — выдавила из себя Зинка, начиная понемногу успокаиваться. — Я на крыльцо вышла, он там курил. И вдруг обхватил меня и к машине потащил!

— Машина у подъезда стояла?

— Нет, у мусорки. Но она сразу с места тронулась. Я баллончик выхватила, прыснула и обратно в подъезд заскочила…

Девчонку вновь затрясло, и я поспешил задать очередной вопрос:

— Что за машина была?

— Не знаю!

— Цвет, марка?

— Жёлтая. Такси, наверное. Да не разглядела я, Серёжа! — Зинка уткнулась в меня и разрыдалась. — Ты же говорил, что со всем разобрался!

Стало так тошно, что дальше некуда. Говорил — да. Обещал, что всё в порядке будет. И вот оно как обернулось! Чудом беды избежать вышло!

Йосик, сука, удавлю!

Давно надо было эту тварь грохнуть! Зря тогда на попятную пошёл. Зря!

— Слушай! — Я слегка встряхнул девчонку. — Сейчас пойдёшь домой и будешь сидеть там как мышка…

Зинка вскинулась, уставилась на меня своими серыми глазищами.

— Серёжа, ну ты чего? Мама ещё на работу не ушла. И даже если уйдёт, Нинка с Яшей во вторую смену учатся!

— Скажешь, живот по пути в школу прихватило. У тебя же сейчас женские дела, так? Вот и соври что-нибудь! На улицу ни ногой. Это ненадолго, сегодня же со всем разберусь.

Зинка шмыгнула носом.

— Обещаешь?

— Обещаю. Никто тебя и пальцем не тронет.

Девчонка ещё немного поплакала, но быстро успокоилась и согласилась сегодня в школу не ходить. Уже только когда спустились на седьмой этаж, вдруг мёртвой хваткой вцепилась в мою куртку и лихорадочно зашептала:

— Серёжа, может, не надо? Может, лучше в милицию заявить? Пусть они разбираются! А?

— Всё будет хорошо, — пообещал я. — Верь мне.

Но вот сам я в столь благоприятном исходе, честно говоря, испытывал серьёзные сомнения. Йосик сейчас точно на дно заляжет — и где его искать? А вечно Зинка дома сидеть не сможет. Провожать её до школы и обратно — это не жизнь, а фигня какая-то получится!