– Полумгла, – закричала я на языке демонов, обращаясь к мечу, – выслушай меня. Ты не смеешь причинять нам вред, потому что вычеканенные на тебе руны связывают в единое и нерушимое целое три наших судьбы, ставшие одной общей! Ты принадлежала отцу, поэтому не покушайся теперь на жизнь его сына… Заклинаю тебя именем Астора – повернись против моих врагов, защити, обереги нас…

И Полумгла услышала! Она на секунду неподвижно зависла у меня над головой, а затем вильнула вбок, срезав прядь моих волос и чуть не вывихнув демонице запястье. Ринецея зашипела от боли. На широкой, обоюдоострой, зеркально отполированной плоскости меча на миг возникло изображение разгневанного женского лица, нечеловечески жестокого и в то же время прекрасного, обрамленного буйными прядями пепельных волос. Я невольно содрогнулась от смешанного с ужасом восхищения, осознав – это проявилась душа Полумглы, проснувшаяся и обретшая силу. Демоница, также узревшая сей кошмарный лик, панически завизжала и отбросила меч подальше от себя, словно ранее любимую и ручную, но внезапно взбесившуюся тварь. Однако Полумгла стремительно взлетела над землей и пошла в атаку, нанеся серию коротких ударов, которые демоница едва успевала отражать с помощью огненных шаров. Я облегченно рассмеялась:

– Видишь, сестра: как ты и утверждала, каждому из нас воздается по заслугам его!

Ринецея криво усмехнулась, намеренно игнорируя мое ласковое обращение:

– Рано торжествуешь, дрянь! Ты вскоре придешь ко мне сама – и тогда я рассчитаюсь с тобой за все разом. Проклятие разъедает тебя изнутри, высасывает волю к победе и подтачивает твое здоровье. Тебе не спастись! – Она призывно хлопнула в ладоши, и тотчас же за ее спиной раскрылся темный зев Портала Тьмы. Демоница послала мне насмешливый прощальный поцелуй и шагнула назад, исчезая бесследно. Вместе с ней пропали и Тени прошлого.

Мир вновь обрел прежнюю яркость и живость, освобождаясь от тенет зла. Солнце вышло из-за туч и засияло вовсю, вода в озере заплескалась, говорливо зашумела река, переливаясь с камня на камень. Туман и Радуга опустились на уступ, вкладывая оружие в ножны. А затем они благодарно взмахнули руками и растворились в воздухе, напоследок нежно коснувшись моих щек веянием прохладного ветерка. И мне очень хотелось верить в то, что вот эта наша встреча окажется не последней. Кса-Бун отмер и разразился длинной тирадой, совершенно неприличной как по форме, так и по содержанию. Басовито заревел Люций. Я же устало улыбнулась, понимая: мы опять выжили, уцелели в очередной беде, назло всем врагам, пророчествам и самой судьбе. Полумгла подлетела ко мне и, урча по-кошачьи, начала тереться о мою ногу, недвусмысленно выражая любовь и преданность. Все это выглядело настолько невероятным, что я и в самом деле ощутила себя сумасшедшей. Но на этом заготовленные нынешним днем сюрпризы отнюдь не закончились…

– Эй, на берегу! – До меня внезапно долетел чей-то отлично знакомый, ироничный голос. – Вы чем это там без нас занимаетесь?

Я страдальчески закатила глаза, мгновенно узнав и эти неподражаемые интонации, и серую тушу, величественно покачивающуюся на речных волнах, и всех облепивших его спину пассажиров. Ну конечно, ни одно мало-мальски значимое событие моей жизни никогда не обходится без Эткина!

– Эткин, – с упреком закричала я в ответ, – ты хотя бы приблизительно догадывался, куда способен завести меня твой демонов подарочек – эта путеводная Нить Бальдура?

– Конечно, – уверенно кивнул дракон, пряча улыбку. – К гоблину на кулички…

Кса-Бун смешливо фыркнул и случайно тряхнул Люция, тут же пронзительно разоравшегося пуще прежнего.

– Ребенок! – донесся до меня шокированный вопль Генриха. – Он родился?!

– Вау, сын демона! – восторженно щелкнул зубами Эткин.

– Мелеана, я привез тебе Радужную иглу! – хвастливо голосил полуэльф, отплясывая на драконьей спине разухабистую джигу [131] , в его интерпретации изобилующую забавными рукомашествами и ногодрыжествами.

– Нить Бальдура? – экзальтированно взвыл некромант, поспешно сигая в воду и во весь дух плывя к берегу. – Покажите мне ее немедленно!

Но эмоциональные реплики полукровки, мага, дракона и барона с лихвой перекрыл трубный бас Огвура, грозно взревевшего:

– Какого демона здесь делает этот чернокожий паразит?

Мне едва удалось удержаться от саркастического смеха, взирая на картину всеобщего разгульного бардака, неотъемлемо сопутствующего моим взбалмошным друзьям, если они собирались все вместе. Теперь мне поневоле придется мобилизовать свое и так не шибко завидное везение да постоянно держать ухо востро, ибо так просто, без проблем и самых парадоксальных нелепиц, эта компания не появляется никогда. Но вслух я, естественно, произнесла совсем другое:

– Привет. – Я мило улыбалась, излучая самую искреннюю благожелательность и в глубине души понимая – вот те, кого мне не хватало слишком долгое время. – Как же я по вас соскучилась!

Глава 3

Порядок и спокойствие удалось восстановить далеко не так скоро, как мне этого хотелось бы. Я с трудом переборола сильнейшее желание выколоть глаза Генриху, бестолково таращившемуся на меня с идиотски-влюбленным выражением лица. Кое-как утихомирила Огвура и Кса-Буна, чуть не перегрызших друг другу горло, и временно обезопасила себя от дотошливых расспросов Марвина, просто сунув в его требовательно подставленные руки томик Хроник Бальдура, бормотнув: «Чем бы дитя ни тешилось – лишь бы боевые амулеты не изобретало». С бесконечными благодарностями приняла от лучившегося гордостью Лансанариэля гоблин знает где и как раздобытую Анриэль Алатору, краем уха выслушивая его сбивчивый рассказ, повествующий о тотальном истреблении целого племени кровожадных троллей лично им: самым смелым, сильным и прекрасным из полуэльфов. При этом я не забывала восхищенно поахивать, конечно же не веря ни единому слову полукровки. Ну еще бы поверить, если невообразимая история, повествующая об их экстремальном полете в плетеной корзине, усмиренном покойнике, кастрированной статуе бога Брана, несостоявшейся свадьбе с вождем киктов и его отсохших руках, выглядела настолько ядреным бредом, что рядом с ней меркло все, вплоть до перипетий знаменитой эльфийской войны. Ума не приложу, как это наш не слишком-то обремененный фантазией Ланс сумел придумать столь грандиозно-эпическую байку? Боюсь, тут тоже не обошлось без неугомонного Эткина, никогда не лезшего за словом в карман, даже невзирая на вопиющее отсутствие такового. Ладно, боги с ними, с неправдоподобными приключениями моих друзей, сейчас мне совершенно не до них. Воспользуюсь-ка я лучше многократно испытанным на практике приемом – буду решать возникающие проблемы последовательно, по мере их поступления.

Несчастный дракон так громко урчал изрядно отощавшим животом, что я снизошла к его голодным взглядам, извлекла из кармана незаменимый платок Единорога и мгновенно организовала роскошный стол, изобилующий мясными блюдами. Терпеливо дождавшись, когда насытившийся гигант удовлетворенно отвалится от моего щедрого дастархана [132] , не уступающего размером двуспальной простыне, я принесла дремотно посапывающего Люция и вложила его в огромную драконью лапу. Дите безбоязненно щурило золотистые глазенки и самозабвенно пускало слюнявые пузыри. Эткин что-то умиленно заворковал, пытаясь своим острым когтем поправить укрывающую мальца пеленку и рискуя раздавить его одним пальцем. Впрочем, я доверяла дракону всецело и безоговорочно.

– Ути-пути, солнышко наше! – увлеченно выпевал гигант, старательно укачивая моего сыночка, родившегося вопреки и назло всем проискам судьбы. – Демоненочек сладенький!