Проглядывавшее из-за облетевших кустов окно ближайшего дома погасло, и я порадовался опущенной на лицо шапочке. Перебежал к водительской дверце «девяносто девятой», но только глянул на изуродованное тело за рулём и сразу метнулся к «буханке».

— Гони! — крикнул, чуть ли не рыбкой нырнув в кузов.

Оставляя на асфальте следы горелой резины, вновь завизжали покрышки, а потом УАЗ сорвался с места, чтобы уже на следующем повороте свернуть в посёлок и затеряться на его тёмных улочках.

И я этому обстоятельству был несказанно рад. Возможно, проблемы ещё нагонят нас, но случится это точно не прямо сейчас и скорее всего уже не сегодня и даже не завтра. Когда-нибудь потом. Быть может, и не нагонят вовсе. По крайней мере, мне очень хотелось так думать.

Ну а сам я впутывать в неприятности не собирался.

Но это как обычно, да. Это как всегда…

2021

Павел Корнев

12'92

01|12|1992 день

Остаток осени прошёл без неприятных сюрпризов. Приятных тоже не случилось, если, конечно, не брать в расчёт тот немаловажный факт, что нас с Андреем не прихватили за известное место ни бандиты, ни менты. Ну а сами мы на рожон не лезли, сидели тише воды, ниже травы. Пацаны фасовали сахар, собирали мебель и скупали ваучеры, Воробей торговал своим ширпотребом, а Дюша буквально разрывался на части, в добавок ко всему перечисленному занимаясь организацией цеха по производству железных дверей и оконных решёток.

Сам я преимущественно учился, а в свободное время ходил в качалку или слушал музыку в компании Зинки. И так меня эта размеренность убаюкала, что сам не заметил прихода декабря, а там наступило время платить по счетам. К счастью, платить должен был не я, платить должны были мне. Оставалось лишь о долге напомнить.

Разговор предстоял не из лёгких, и по возвращении из института я забил на подготовку к семинарам и завалился на диван с томиком Рекса Стаута. Так до шести и читал, вроде как впустую время убил, зато голову разгрузил.

В шесть спустился этажом ниже и позвонил в квартиру семейства Марченко. Дверь открыла Зинка. Она обрадованно улыбнулась, привстала на цыпочки и быстро чмокнула меня в губы. Сразу отступила, кинула быстрый взгляд в сторону кухни и сообщила как-то очень уж громко, будто бы даже и не мне:

— Серёжа, а я ещё уроки не сделала! Историю учить надо.

И точно — не мне. С кухни выглянул её папенька — Борис Ефимович Марченко, он же с недавних пор Борис Нахимович Михельсон. Круглолицый и лысоватый сосед протянул руку и не преминул заметить:

— Вот-вот! Уроки делать надо!

Зинка ответила на это раздражённым фырканьем и спросила у меня:

— Серёжа, я зайду сегодня? Ксюша кассету новую принесла, музыку послушаем.

— Сегодня по работе мотаться буду. Не знаю ещё, когда вернусь. Звони.

— Ну, Серёжа!

— Завтра точно пораньше освобожусь, — пообещал я.

— Ловлю на слове!

Зинка отправилась в детскую, и тогда Борис Ефимович тяжело вздохнул.

— Вот же вертихвостка! Одна… музыка на уме!

Он выразительно глянул на меня, и сохранить невозмутимое выражение лица удалось с превеликим трудом.

— Так понимаю, Сергей, ты по делу? — уточнил Зинкин папенька, не дождавшись никакой реакции на свои слова.

— Угу.

Сосед махнул рукой

— Заходи! — Он первым прошёл на кухню и предложил: — Чай, компот?

— Лучше — деньги.

— Деньги — лучше, — согласился Борис Ефимович и вновь вздохнул. — Ты, никак, о долге напомнить заглянул?

— О нём, — подтвердил я, усаживаясь на табурет.

Округлая физиономия Зинкиного папеньки явственно помрачнела.

— Серёжа! Ну мы же договаривались! Я же объяснял! До конца недели за акции НИИ по подписке надо деньги внести, а ты мне руки выкручиваешь!

— И в мыслях такого не было, — заявил я в ответ. — Насчёт акций и зашёл уточнить. Много получилось выкупить?

— Пока ещё нисколько. Пока только заявку утвердили. Семь процентов достанется. Думал, больше будет, но директор с замом подсуетились. Да и работники ваучеры сдавали охотно. С верой в будущее. Кретины!

— Семь процентов? — Я припомнил наш прошлый разговор и после несложных арифметических подсчётов уточнил: — Это немногим больше трёхсот тысяч?

Борис Ефимович кивнул.

— Примерно так. Но я ещё рассчитываю у коллектива сколько-нибудь акций скупить. Если наличку тебе отдам, как с людьми рассчитываться стану? Сам посуди: семь процентов — это ни туда и ни сюда! Вся затея псу под хвост! — Сосед вздохнул и уточнил: — Так чай или компот?

— Чай, — решил я.

— С печеньем или сахаром?

Я не выдержал и рассмеялся.

— У вас как в анекдоте: если руки с мылом моете, тогда чай без сахара!

— Много сладкого вредно, — насупился Борис Ефимович, выставил на стол розетку со смородиновым вареньем и вазочку с овсяным печеньем, налил в кружку заварки, добавил из термоса кипятка. — У меня, Серёжа, как ты сам знаешь, сейчас на руках тысяча двести долларов. По нынешнему курсу это что-то около полумиллиона. Если тебе долг верну, то впритык останется за акции внести.

— За акции ваучерами внесёте, — сказал я, отпив крепкого чёрного чая.

— Шутишь? — возмутился Борис Ефимович. — У меня их пять штук всего! Это пятьдесят тысяч!

— У вас пять, у меня поболее, — спокойно отметил я, вытянул из кармана толстую пачку приватизационных чеков и принялся отсчитывать: — Раз, два, три… — Выложил на стол двадцать шесть ваучеров и заявил: — С вашими пятью получается триста десять тысяч, как раз расплатиться за акции хватит. Остаток наличкой добьёте.

Сосед глянул на не столь уж и похудевшую стопку ценных бумаг и спросил:

— И много их у тебя?

Я из этого секрета делать не стал, как и не стал хранить в тайне свои планы.

— Ваучеров у меня на два миллиона с копейками. Собираюсь оставшуюся половину акций НИИ на открытых торгах скупить. Но там чеками можно только девяносто процентов от общей суммы оплатить, деньги понадобятся.

— Серьёзный подход, — медленно произнёс Зинкин папенька и вытер проступившую на лбу и залысине испарину. — У нас слишком много всего на хозблок завязано, нельзя контроль над ним терять. Иначе уже к лету с вещами на выход попросят, а то и раньше. Пройдёт приватизация, и новый собственник первым делом договор на охрану расторгнет. А так мои семь процентов и сколько ещё скуплю, да твои. Запросто сможем на что-то большее, нежели просто база отдыха, замахнуться. Но лучше, конечно, акции в одних руках аккумулировать…

Я на такую безыскусную уловку не поддался и помотал головой.

— Не стоит все яйца в одну корзину складывать. — Усмехнулся и припомнил слова соседа, с которыми тот занимал деньги: — В конце концов, у меня в отношении Зинки серьёзные намерения, а это всё ради семьи. Так?

— Так, — подтвердил Борис Ефимович и хлопнул мясистой ладонью по столу. — Хорошо! Возвращаемся к нашим баранам! Сколько за ваучеры хочешь?

— Двести шестьдесят тысяч, если по номиналу.

— Скажешь тоже: по номиналу! — немедленно взвился сосед. — Перекупы их по три-четыре тысячи берут!

— На то они и перекупы. Дальше сдают дороже.

— Серёжа, даже на бирже восемь тысяч — потолок!

Я надкусил печеньку и спокойно пожал плечами.

— Девять, на самом деле. Плюс вам ещё доллары на рубли менять, а это и риск, и потери на комиссии. Чисто по-семейному отдам себе в убыток за девять тысяч. На акции-то я их по номиналу сменяю, а наличка у меня ещё будет. Гуревич за аренду двадцатого числа рассчитается. Тут вам прямая выгода.

— Давай по восемь?

— По девять, Борис Ефимович. По девять. Вы на ровном месте двадцать шесть тысяч заработаете и при этом не нужно будет доллары непонятно кому сдавать с риском по голове получить и без денег остаться.

— Ты б меня прикрыл!

— Прикрыл бы. Но лучше до такого всё же не доводить, не так ли?