— Плачу шесть тысяч. Только там не его земля, это основной корпус НИИ.

— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовался дядька, а после моих пояснений ухмыльнулся. — Так это тебя Борис с панталыку сбил?

— Блин, да чем он больше акций скупит, тем нам же лучше!

— Уверен? Вот даст он тебе коленом под зад…

— Не-а, — покачал я головой и веско произнёс: — Я и сам во втором этапе приватизации участвовать собираюсь, просто ни у него, ни у меня денег не хватит институт под контроль взять. Придётся кооперироваться.

Дядя Петя вновь пыхнул дымом, немного поколебался и всё же протянул руку:

— Деньги давай.

Я вручил ему шесть тысяч и предупредил:

— Если нужно будет, добавлю. Но это уже мне самому тратиться придётся.

— Поживём увидим, — буркнул дядька, сунув шесть тысячных купюр в карман.

Дело было сделано, и всё же я счёл нужным предупредить:

— Того скупщика урки прикрывают. Паслись там двое. У одного ствол.

— Час от часу не легче!

— Милиция же на страже капиталистической законности стоит, так? Опять же сразу несколько палок срубят. Плохо разве?

Дядька затейливо ругнулся и спросил:

— Машину будете во двор загонять?

— Будем, наверное. Сейчас узнаю, — сказал я и присоединился к уже скрывшимся в бытовке парням.

Покупателей внутри не оказалось ни одного, только за прилавком скучала двоюродная сестра Воробья. Помимо собственных товаров, теперь она контролировала ещё и наше с Лёней хозяйство. К «Спектруму» и притащенный сюда из мастерской телевизору с игровой приставкой добавились два новых стеллажа: один был с книгами, другой с аудиокассетами. Ассортимент последних не впечатлял — отечественных исполнителей не было вовсе, сплошь монстры зарубежного рока.

Костя с Ромой заспорили, брать «Пшеничную» или «Русскую», а Фролов выложил на прилавок жиденькую стопку банкнот и список проданных за день вещей из ассортимента Воробья.

— У вас как торговля? — поинтересовался он у Насти.

— Как в могиле, — поведала та. — Если б Пётр не захаживал, точно бы со скуки умерла.

Зародилось подозрение, что дядька подбивает к ней клинья, но спросил я о другом:

— А Дима где?

— В «Ручеёк» поехал.

Тут распахнулась дверь и с улицы в бытовку забросили пухлый клетчатый баул, следом Воробей заволок ещё один, ничуть не менее объёмный.

— Дюша, что за дела?! — заголосил он с порога. — Твоя Аня меня из мебельного салона выставила!

У Андрея от удивления чуть глаза на лоб не полезли.

— Как так? — не понял он.

— Об косяк! — зло выдал Воробьёв. — Сказала, самим места не хватает. Блин, Дюша, ну чё за фигня? Поговори с ней!

Фролов явственно замялся.

— В салоне она теперь главная, на мне только сбыт и монтаж. Даже новым салоном в «Торговом центре» заниматься не буду.

У Воробья чуть дым из ушей не повалил.

— Дюша, там реально прикормленное место, а тут торговля пока вообще никак не идёт!

Рома отвлёкся от подсчёта денег и возмутился:

— Не, в натуре, что за кидалово такое?

Костя Чиж тоже в стороне не остался.

— Это неуважение просто! Дюша, она тебя не уважает, что ли?

Андрей не выдержал и матернулся.

— Вы бухать собрались? Вот и валите! — резко бросил он парням, а мне указал на выход. — Поехали, Серый.

— Вы в «Ручеёк»? — уточнил Воробей.

— А куда ещё?

— Не, поздняк рыпаться. Она ещё при мне сворачиваться начала. Её Гуревич подкинуть собирался.

— Гуревич тоже там был? — уточнил Фролов.

Дима кивнул.

Андрей вновь матернулся, а на улице сразу заявил:

— Серый, ты даже не начинай насчёт поездки в лес! Мне, блин, и без твоих подколов тошно!

Я лишь хмыкнул и ничего говорить не стал, так и ехали до самой общаги молча. Там Фролов выбрался из-за руля и убежал, а я принялся прохаживаться вдоль машины, дабы окончательно не продрогнуть. Туда-обратно, туда-обратно, туда-обратно.

Вернулся Андрей на удивление быстро, я даже заподозрил, что его завернули на проходной, но нет.

— Соседки говорят, она ещё неделю назад съехала, — сообщил мне приятель. — Вроде кто-то новый у неё нарисовался.

— Кто-то новый? — хмыкнул я. — А она не Гуревича, случаем, заарканила? И в салонах теперь главная, и подвозит он её!

Андрей только руками развёл.

— А даже если так? Что тут поделать?

Я усмехнулся.

— Могилку копать, допустим, замучаемся, но можно же и прорубью ограничиться!

— Серый, кончай мне мозги канифолить!

— Да шучу я, шучу. Не парься. Просто если она начнёт Гуревичем вертеть — ничего хорошего. Придётся тебе в свободное плаванье от него уходить.

Фролов тяжко вздохнул.

— Раз он ей хату снял, уже всё — засосало мужика. Но не убивать же её теперь? Серый, да мне проще Гуревича на хер послать! Вот реально проще! Блин, чуть-чуть ведь не успели цех раскрутить! Ладно, перекантуюсь как-нибудь первое время.

— Перекантуешься само собой, — кивнул я, хоть и был уверен, что Андрей ещё просто не отдаёт себе отчёт, в какое говнище умудрился вляпаться из-за своей любвеобильности.

Ну да чего уж теперь? Жизнь покажет.

10|12|1992 день

Дошло до Андрея быстро, пригорать у него начало уже прямо на следующий день. Когда, проводив Зинку из школы домой, я приехал в хозблок, Фролов вышагивал там по двору будто зверь в клетке.

— Чего опять стряслось? — поинтересовался я. — Евген так и не появился или Рома забухал?

— Да не! Ты прикинь, Анька Янку уволила! Та сегодня во вторую смену должна была выйти, а на её место какую-то курицу взяли! И не предупредила ведь даже, коза драная!

Я пожал плечами.

— Стоило ожидать.

Андрей ничего не ответил, лишь несколько раз шибанул кулаком по раскрытой ладони.

— Не парься, — попытался успокоить я приятеля. — Устроишь к нам в киоск. Делов-то?

— Да неудобно Янке сюда добираться! Это «Ручеёк» в двух шагах от дома! — Фролов раздражённо засопел, потом сказал: — Не, Серый, я этого так не оставлю. Сейчас Гуревич подъедет, с ним перетру.

— И зря. Анька не дура, прекрасно понимает, что ты либо на неё наедешь, либо Гуревичу жаловаться побежишь.

— Да не собираюсь я жаловаться!

— Именно что собираешься, — покачал я головой. — И потом: Янку ведь не просто так уволили, правильно? Наверняка вместо неё кого-то на полный день взяли?

— Ну да, — нехотя подтвердил Фролов. — Анька теперь то в одном салоне будет, то в другом. Типа директор.

— Ну и вот. И ты вообще с какой стати за Янку просить станешь? Потому что живёшь с ней, так? К бывшей с таким лучше не подходить, наверное?

— Ну да…

— А Гуревичу Анька на голубом глазу заявит, что о твоём романе с продавщицей и знать не знала. Мол, если б знала, то увольнять бы не стала, а теперь поезд ушёл, нового человека на полный день взяли. Просто бизнес, ничего личного. В итоге ты же ещё и крайним останешься.

Фролов матернулся и чуть ли не простонал:

— Блин, у нас с Янкой только-только всё наладилось!

— Дюша, ты чё паришься вообще? Сам же хотел ей второго заделать!

Андрей поморщился.

— Да как теперь к ней с этим подступиться? Вся на нервах!

— Вот ты как маленький! По наработанной схеме действуй: полбутылки «Амаретто» и в койку. Ну и сделай вид, что вынуть не успел.

— Если только так… — Фролов поглядел на меня с неприкрытым сомнением, потом спросил: — А может, ты с Анькой поговоришь? Она тебя после того случая побаивается.

— Дохлый номер.

— Ну или в самом крайнем случае на Гуревича надавить можно, — продолжил Андрей. — Если он действительно с Анькой шуры-муры крутит, считай, у нас на крючке.

— Не буди лихо, — отрезал я. — Роман Маркович в ответ надавить может куда серьёзней.

— Скажешь тоже! Он с нами крепко повязан! Не соскочит, если что!

— Он с нами, мы с ним. И фиг ты ещё докажешь, что по его заказу действовал.

— Хрен с тобой, Серый. Уболтал.

Я посоветовал товарищу не дурить и прошёл в дежурку, где дядя Петя на пару со своим вторым заместителем смотрели телевизор. Дослужился Алексей Крючков только до прапорщика, но зато в каких-то совсем уж непростых войсках.