— Это Илья, — представил его челнок. — Помогать с охраной будет.

— Здорово.

Я пожал Илье руку и при постороннем разнос Роме устраивать не стал. Вместо этого спросил:

— Дима, ты как? Нормально рука, не беспокоит?

— Да непонятно пока, — поморщился Воробей. — Вроде ничего.

Я приметил закинутый в «буханку» пакет, из которого высовывалась ручка резиновой дубинки, и отошёл к Андрею проверить свою догадку.

— Ага, мент, — подтвердил Фролов. — Уболтали его в свободное от дежурств время за пятихатку в день нас прикрывать.

— Ну и нормально. Тишина пока?

— Пока да. Говорят, у Клёпы ключица сломана, у Бонифация сотряс. И ты ещё Кислому зуб выбил. У меня, вон, рука… — Андрей продемонстрировал чуть припухшую кисть и спросил: — Ты сейчас с учёбы или…

— Или… — поморщился я и вывалил на приятеля последние новости.

Андрей явственно помрачнел, ссутулился даже.

— Охренеть… — коротко выдохнул он. — И что делать?

— Снимать штаны и бегать! — огрызнулся я. — Ну сам подумай — что тут сделать можно?

— Блин, ты же понимаешь, что Гуревича сдавать — не вариант? — забеспокоился Фролов. — У нас тогда вообще бизнес звездой накроется!

— Да всё я понимаю! Будешь с ним разговаривать, предупреди, что ищут. Либо пусть срочно со своей крышей контакты налаживает, либо с Петровичем его сведу. Не самый плохой вариант, наверное. Для меня так вообще идеальный. Попробуй его убедить, а?

Андрея просьба в восторг не привела.

— Ничего обещать не буду. Серый, сам понимаешь — тема гнилая…

Я вздохнул и досадливо протянул:

— Блин, ну вот почему Лемешев пустышкой оказался! Так рассчитывал на этот вариант…

Фролов поёжился на холодном ветру и втянул голову в плечи, потом спросил:

— А чего это он пустышка? Ну не может машины на учёт поставить, так кто мешает на запчасти их раскидать?

— Да какие у него машины?

— Серый, ну ты чего? Он же сам нас лечил, что все деньги в тачки вложены! — напомнил Фролов и вдруг прищёлкнул пальцами. — Слушай! А у нашего участкового, случаем, нет гаишников знакомых? Может, спросишь?

Сейчас было откровенно не до того, но слова приятеля натолкнули на небезынтересную идею, реализация которой могла разом решить всё мои проблемы, а возможно — до кучи ещё и проблемы и Гуревича.

И пусть пришлось наступить на горло собственной гордости, я всё же сделал телефонный звонок, а затем поехал в центр города. Встретиться договорились в столовой при доме Печати — той самой, где происходил приснопамятный разговор с парочкой грузинских бандитов. Когда подошёл, красные «жигули» пятой модели уже стояли неподалёку, а прямо от входа я увидел занявшего один из столов Козлова.

Радио негромко наигрывало:

Но нет — крутой поворот ждал меня впереди. И хотелось верить, что это поворот в верном направлении.

Старший оперуполномоченный совместил встречу с обедом, а мне кусок в горло не лез, ничего брать не стал.

— Ну? — поторопил меня капитан, стоило только сесть напротив.

«Не нукай, не запряг», — хотел буркнуть я в ответ, но сдержался и спросил:

— Есть выходы на ГАИ?

— Права отобрали?

Я даже не улыбнулся шутке и вкратце описал цель своего визита. К величайшему облегчению, Козлов сразу меня куда подальше не послал и какое-то время ковырял вилкой сложный гарнир, потом уточнил:

— А человек вообще захочет с нами работать?

— А у него выбор есть?

— Тоже верно, — кивнул опер, решительным движением отодвинул от себя тарелку и поднялся из-за стола. — Поехали!

И мы поехали, а по пути я не удержался и рассказал Козлову о своих злоключениях, но тот к моим бедам оказался безучастен. Такое впечатление — просто пропустил всё мимо ушей, даже не посоветовал ничего. Досадно, но ожидать чего-то иного было по меньшей мере наивно.

Рабочий день только начинал близиться к своему завершению, и застать Лемешева дома я особо не рассчитывал, тем сильнее обрадовался, когда после первого же звонка послышался щелчок замка. Вот только ждал перегонщик определённо не меня и даже попытался захлопнуть дверь, но ничего у него из этого не вышло. Первым делом я вставил в щель ногу, затем без особого труда протиснулся в квартиру и толчком в грудь отпихнул Лемешева от входа.

— Не ждал?

Тот затравленно огляделся.

— Расслабься! — успокаивающе произнёс я.

— У меня всё забрали! — выкрикнул Лемешев, не желая следовать моему совету. — Вообще всё! Оставьте меня в покое!

Не знаю, как насчёт «вообще всего», но телевизора в комнате и в самом деле не обнаружилась, одна лишь подставка под него. Да и сам перегонщик заметно осунулся и будто бы даже похудел. Впрочем, ни жалости, ни сочувствия к нему я не испытал и с недоброй усмешкой спросил:

— И даже бабу?

Мясистые кулаки непроизвольно сжались, и стало ясно, что если на его ненаглядную и покушались, то Лемешеву эти посягательства пока удавалось отбивать. Ключевое слово — «пока».

— Так не забрали бабу? — повторил я свой вопрос. — Ну и не дури тогда. Деньги — дело наживное. Если договоримся, будешь работать как раньше. Пошли!

И Лемешев пошёл. Засомневался поначалу, а потом обречённо махнул рукой и поплёлся вслед за мной. Уселся на переднее пассажирское сиденье и вскоре выложил нам все свои беды и горести. Не пришлось ни давить, ни угрожать, просто Козлов умел задавать правильные вопросы.

Схема деятельности перегонщиков оказалась далеко не так проста, как представлялось мне поначалу. Пусть машины и не приобретались в Европе легально, но и о чистом угоне речи всё же не шло. Какой-то дальний родственник, укативший в Германию по программе репатриации, договаривался с владельцами застрахованных автомобилей и те за не столь уж и существенное вознаграждение отдавали ключи и заявляли в полицию об угоне лишь после того, как машины пересекали границу с Польшей. Впоследствии их объявляли в розыск по линии Интерпола, но при наличии нужных связей легализовать транспорт в России не составляло особого труда.

Вот только нужными связями обладал Сивый, и своими контактами он с партнёром не поделился. Как не свёл и с людьми, которые могли перебить номера и сделать новые документы.

— У меня всё забрали, всё! — заладил под конец рассказа Лемешев. — Даже машину по доверенности отдал. Кислый сказал, что с милицией вопрос решит, а сам свои долги закрыл, наркоман проклятый!

— Что за машина была?

— «Опель Вектра» трёхлетний.

— Знаешь, кому отдал? — уточнил капитан, а после утвердительного кивка заявил: — Вернём.

— И у тебя ведь ещё машины где-то заныканы, — заметил я. — Сам говорил, что в них все деньги вложены.

— Да мало ли что я говорил!

— Помолчи! — оборвал его Козлов. — Узнаю через знакомых, сколько будет стоить постановка машин на учёт. Завтра позвоню и скажу. Но «опель» заберём в любом случае.

После обмена телефонными номерами Лемешев выбрался из машины, а капитан развернулся и спросил:

— Ну и какую выгоду из всего этого ты хочешь поиметь?

Я скромничать не стал.

— Говорил же: с Демидовым не по своей воле связался, уйти из бригады хочу. Можешь попросить кого-нибудь из шестого отдела, чтобы они меня прикрыли? Против них точно не попрут.

Козлов только головой покачал.

— Сергей, вот ты умный-умный, а такой дурак! — заявил он после недолгой паузы. — Что нормальный опер сделает, когда я тебя ему на блюдечке преподнесу? Завербует в пять минут, и станешь ты ему стучать как барабан! Что твоё положение в итоге только ухудшит. А если попадётся кто-то гнилой, так он тебя подельникам сдаст с вполне предсказуемым итогом. Оно тебе надо?

Очередная соломинка, за которую попытался ухватиться, оборвалась, и это после всех сегодняшних потрясений стало весьма болезненным ударом. Покачал головой я чисто машинально.