Ну вот и всё. В очередной раз выпутался.

И даже почти в крови не вымазался. Больше испугом отделался.

А ведь зарекался от таких дел подальше держаться. Хотел работать, учиться да с Зинкой за ручку гулять. И что в итоге? Ну как тут не вспомнить, что благими намерениями дорога в ад вымощена?

Нет, это не к тому, что к спокойной жизни стремиться не стоит. Это к тому, что хотел как лучше, а в итоге сам себя в угол загнал. Вот тебе и «не стоит по течению плыть»! В задницу Дюшу с его советами! Уж лучше потихоньку и по течению, зато целее буду. Выкупим хозблок НИИ, начнём на хранение товар принимать и конторы в аренду сдавать. Сильно не разбогатеем, зато и проблем на свою пятую точку не заполучим. И никакого криминала!

Зарекалась свинья в грязь лезть?

Не, не, не. На этот раз всё так и будет. Зуб даю.

Я вернулся к «буханке» и спросил:

— Куда теперь?

Андрей, который до того безучастно стоял на краю болота, вдруг согнулся, и с тихим плеском избавился от содержимого желудка, но после ответил совершенно спокойно, в своей извечной манере разложив всё по полочкам:

— Поставим машину, ружьё тебе в гараж закинем. Потом — забухаем. Только дай пару минут дух перевести.

В бледное-бледное приятеля лицо только начали возвращаться краски, и сетовать на задержку я не стал. Мне как раз требовалось время разобрать ружьё, да и в остальном предложенный план возражений не вызвал. Не одному Андрею нервы успокоить нужно. А в институт на этой неделе так и так не пойду, подожду, пока всё устаканится. Ребята на белой «девяносто девятой» могут сразу о смерти Даниляна и не узнать. Ну а как узнают, так отстанут. И всё — вопрос закрыт.

А там и у Зинки критические дни закончатся, да ещё с папенькой её скооперируюсь и совсем жизнь наладится…

При мысли о том, что тёте Соне волей-неволей придётся сменить гнев на милость, я даже улыбнулся, и тут Андрей пихнул меня локтем в бок.

— Держи!

Он предусмотрительно прихватил с собой баночки из-под майонеза, в них и разлил ром. Чокнулись, выпили. Посидели ещё немного, но дольше задерживаться не стали, только ещё чуток помолчали каждый о своём. Потом поехали ставить «буханку».

Андрей притормозил у поворота к моему гаражу и предложил:

— Занеси ружьё, а велосипед завтра заберёшь.

Я распахнул дверцу, выбрался из кабины и вытянул чехол с дробовиком. Развернулся и сразу приметил белое пятно загнанного в тупик автомобиля. Показалось странным, что кто-то бросил там свою машину, невольно даже попятился.

— Ты чего? — начал было Андрей, и тогда в глаза ударил дальний свет внезапно вспыхнувших фар.

— Ни с места! Милиция!

Даже мысли повиноваться не возникло; я зашвырнул в «буханку» ружьё ещё прежде, чем до конца осознал услышанное, следом рванул сам.

— Гони! — гаркнул, захлопывая дверцу.

Андрей рванул рукоятку переключения передач и до упора утопил педаль газа, двигатель надсадно рыкнул, «буханка» резво дёрнулась назад. Меня едва не сбросило с сиденья, а только начал выпрямляться, и грохнул выстрел, лопнуло и осыпалось кучей осколков боковое окошко. Пуля угодила в противоположную стойку и отлетела куда-то в кузов.

В следующий миг УАЗ укрылся от стрелка за гаражом, но Андрей ещё сдавал задом по проезду, когда в свете фар мелькнула его тёмная фигура.

— Пригнись! — крикнул я и подался вниз.

Андрей живо приник к рулевому колесу, и тут же один за другим хлопнули два пистолетных выстрела, побежали трещины по лобовому стеклу. «Буханка» выкатилась из гаражей, развернулась, и мы помчались прочь, но выгаданной форы не хватило, чтобы затеряться во дворах: почти сразу вслед за нами выскочила белая «девяносто девятая».

Снова они! Суки! Откуда только о гараже узнали?!

Шансов оторваться от куда более шустрой легковушки не было ни малейших, и Андрей, вывернув руль, ушёл в посёлок. Разбитая грунтовая дорога сводила на нет преимущество преследователей в скорости, да и совершить обгон на узеньких улочках было практически невозможно. Впрочем, не могли рассчитывать сбросить преследователей с хвоста и мы.

— Это не менты! — крикнул я, в очередной раз высунув голову в выбитое боковое окошко и оглянувшись. «Девяносто девятая» неслась с отставанием метров в тридцать, не приближаясь, но и не отставая.

— Да уж понял! — выдал в ответ Андрей, на щеке которого набухала кровью оставленная осколком царапина. В лобовом стекле расходилась от двух дырок целая паутина трещин, но само оно уцелело.

— Гони к блокам, там уйдём! — посоветовал я.

— Что с ружьём?

Я перевалился через спинку сиденья и подтянул к себе заброшенный в кузов чехол с помповым дробовиком. Трясло и кидало просто безбожно, закрепить ствол не удалось ни с первой, ни со второй попытки, ладно хоть дальше попался относительно ровный участок, и я наконец сумел собрать ружьё. Тут же УАЗ резко повернул, меня бросило к правому борту и шибануло о лавку, а сверху рухнули велосипеды, да так неудачно, что ударом педали из пальцев выбило фиксатор ствола.

Секунд двадцать я лихорадочно шарил вокруг себя, затем отыскал его и, даже не пытаясь подняться, до упора накрутил на трубчатый магазин. После этого откинул сначала один «урал», а потом и другой, рывком отвёл назад цевьё и умудрился сходу всунуть в ружьё шестой патрон, этот — сразу в патронник.

— Вот чёрт! — выругался вдруг Андрей. — Перекрёсток пропустил! Держись!

Держаться?!

Я едва успел вцепиться в скамейку, как УАЗ тряхнуло и подкинуло в воздух, а следом подбросило уже меня. И сразу впечатало в борт, до того резким вышел поворот. Взревел мотор, и «буханка» начала набирать скорость. Приподнявшись над спинкой сиденья, я глянул в покрытое трещинами лобовое стекло и обнаружил, что мы выскочили на асфальтированную дорогу. С одной стороны тянулись трамвайные пути, с другой мелькали кусты и заборы частных домов, и хоть очень скоро должен был попасться очередной съезд в посёлок, Андрей слишком разогнался, чтобы вписаться в поворот без риска перевернуть автомобиль или влететь в ограду.

А притормозить возможности уже не было: на асфальте «девяносто девятая» вмиг сократила отставание и даже попыталась совершить обгон. Фролов вовремя бросил УАЗ в сторону, заблокировав дорогу преследователям, тогда вновь захлопали пистолетные выстрелы. Пули дважды саданули в правый нижний угол дверцы, и стало ясно, что нам пытаются прострелить колесо.

Вот же упорные, суки!

Медлить было нельзя, я перебрался к задним дверцам, уселся на пол, щёлкнул предохранителем и распахнул створки пинком ноги. «Девяносто девятая» неслась за нами метрах в пяти, и хоть в боковое окошко со стороны пассажирского сиденья до середины груди высунулся тип с пистолетом, своей первой целью я выбрал не его, а водителя.

Вдавил приклад в плечо и жахнул дробью-«нулёвкой» по лобовому стеклу мчавшего следом автомобиля. Враз оглох, а на какую-то долю мгновенья из-за яркого всполоха дульной вспышки ещё и ослеп, поэтому, наверное, и замешкался — дёрнул на себя цевьё, лишь когда «девяносто девятая» уже вильнула в сторону. Стреляная гильза ударилась о борт, отскочила от него и угодила мне в голову, но я не обратил на это внимания, дослал патрон и пальнул уже по пассажирскому месту.

Миг спустя машина преследователей на всей скорости вылетела на обочину и с жутким скрежетом наскочила на вкопанный в землю в качестве отбойника газовый баллон; замерла там перекошенная с забрызганным кровью лобовым стеклом. Вот только я не понял, удалось ли зацепить типа с пистолетом и потому заорал:

— Тормози!

— Чего, блин?! — опешил Андрей.

— Живо!!! — Дорога была пуста, и я не собирался упускать возможности добить стрелка. — Сдай назад! Быстро! Не тупи, время уйдёт!

Завизжали покрышки, меня едва не завалило на спину, но очень скоро «буханка» остановилась, а затем всё быстрее и быстрее покатила назад. Я передёрнул цевьё, потом раскатал шапочку, скрыв под ней лицо, и скомандовал:

— Стой!

В этот момент, скрежетнув, распахнулась дверца «девяносто девятой», её пассажир вывалился из салона и скрылся за кузовом автомобиля. Я спрыгнул на асфальт, обежал машину с уже вскинутым ружьём и сходу пальнул в парня, который ворочался на боку, — то ли пытался подняться, то ли выискивал в пожухлой траве пистолет. Попал в голову, кровь так и хлестнула!