Негромко бормотал радиоприёмник, после трансляции новостей заиграла знакомая композиция.

Эй, ямщик! [1]

Поворачивать к чёрту? Ну уж нет, теперь только вперёд, а там как кривая вывезет. Пан или пропал. Назад сдавать — не вариант. Showmust go on, короче.

Вошёл Козлов, глянул так, что сразу стало ясно: лёгкого разговора не выйдет. Впрочем, я на лёгкий разговор не уповал изначально, беспечно улыбнулся в ответ. Опер сначала перекинуться парой слов с Алёной, затем дошла очередь и до меня.

— Никак не угомонишься, смотрю? — негромко произнёс он, встав напротив.

— Поговорить надо.

— Не надо нам с тобой разговаривать, Серёжа. Я тебя только арестовать могу.

Угроза в голосе капитана прозвучала отнюдь не наигранная, и разом заныло под ложечкой, но страха я не выказал и заявил в ответ вроде как совершенно спокойно:

— Я бы советовал всё же выслушать меня, если рассчитываешь и дальше работать с Лемешевым.

— Серьёзно, Сергей? — прищурился опер. — Ты в самом деле думаешь, что барыга пожертвует ради тебя своими прибылями?

— А ему не до прибылей будет. И нет, вовсе не из-за меня. Я сейчас тут по его поручению вообще-то.

Козлов моё заявление всерьёз не принял, покривил уголок рта.

— Ври больше!

— Если б не я, выскребли бы у него сейчас всё до донышка. Не веришь — позвони и спроси. Если не поможешь, ещё и выскребут. И самого нахлобучат.

Опер глянул недоверчиво, но всё же разрешил:

— Излагай.

Я начал издалека.

— У Лемешева есть сожительница, у сожительницы — младший брат. Этот малолетний придурок связался с местными отбросами и подсел на наркоту. Сначала из дома деньги пропадать начали, затем он стал вещи выносить. Севе, когда тот возмутился, глаз подбил. Ну а сегодня заявился с дружками за всей кубышкой.

Козлов презрительно скривился.

— Тоже мне проблема! Пусть заявление пишет!

— Не дурнее паровоза, неоднократно Севе это предлагал, а он ни в какую. Сожительница к братику привязана, а Сева к ней. Надо посадить пацана так, чтобы Лемешев в стороне остался.

— И ты предлагаешь повесить на него убийство Немцова? — догадался опер. — А не слишком круто?

— В том-то и дело, что не повесить. Думаешь, чего я сегодня к Севе зайти решил?

Пересказ истории, поведанной бывшим одноклассником, много времени не занял, Козлов нахмурился и спросил:

— Я вам зачем? Иди с этим к Ибрагимову!

— Напряги серые клеточки, Варнике! — потребовал я. — У тебя же весь расклад на руках. Скажи, почему я с этим к Ибрагимову пойти не могу?

— Он конкретно тебя посадить хочет? — с нескрываемым скепсисом предположил оперативник, затем понимающе протянул: — А-а-а!..

— Вот тебе и «а-а-а»! — скривился я. — В друзьях у Фили Зимина младший брат Ибрагимова, а проучить Йосика должны были молодые. Молодые, не молодой. Если начну об этом трепаться, точно в камере самоубьюсь.

Козлов поджал губы.

— И чего ты от меня хочешь?

— Раскрути это дело.

— На каком основании? Я убийством Немцова не занимаюсь. Улик нет, даже показаний нет! Ничего нет! Зимин в несознанку уйдёт, а если я младшего Ибрагимова хотя бы даже просто на беседу приглашу, его брат сразу к начальству жаловаться побежит!

Я вздохнул.

— Не надо этих малолеток вообще трогать. Слабое звено там Артём Захаров. Его в части побили, он из госпиталя сдёрнул. Может, и не дезертир официально, но формально военнослужащим так и числится. Плюс у него при себе сегодня выкидной нож был. Прихватите его с ножом, соврёте, будто Лемешев на них заявление написал и Филя всех сдал, дисбатом пригрозите. Дальше останется только пообещать дело на тормозах спустить, если он по убийству показания даст. Мигом расколется. И официально всё чисто будет, комар носу не подточит: ехали по делу, обратили внимание на подозрительное поведение, изъяли нож, пробили по картотеке и начали проверять на предмет ранее совершённых преступлений. Вы в своём праве.

Козлов поморщился.

— Сам он при убийстве не присутствовал, показания с чужих слов за доказательство не прокатят.

— А тебе с ними в суд не идти! Выкатишь Ибрагимову ультиматум: либо регистрируешь показания официально и его отстранят от дела, либо он вправит брату мозги и тот сдаст кореша, а сам пойдёт по делу свидетелем. Зимина уболтать будет проще: смысла ему на себя заказное убийство организованной группой лиц по предварительному сговору вешать, если можно на по неосторожности или из хулиганских побуждений соскочить? Адвокат против не будет, адвоката Сева наймёт.

— Не нравится мне это! — прямо заявил опер, пришлось выкладывать на стол свой последний аргумент, и «выкладывать на стол» — это в буквальном смысле, не фигуральном.

Я передвинул Козлову пластиковый пакет с наличкой и пояснил:

— Сева платит двести тысяч сразу и ещё сто пятьдесят после вынесения приговора.

Опер презрительно фыркнул.

— Мало? — удивился я. — Не поражает сумма воображение, да? А у тебя сколько оклад? Тысяч десять? На нетрудовые доходы рассчитываешь? Так их не будет! Лемешев со следующего года на югославские тачки переключиться собирается, они чистые, в угоне по линии интерпола не значатся. На учёт поставить их не в пример проще будет, обойдётся без твоих связей. Хочешь остаться в деле — помогай.

И вот тут я, наверное, палку слегка перегнул. Очень уж зло глянул в ответ оперативник.

— Так, да? Вот что я тебе скажу, Серёжа: на чужом горбу в рай не въедешь. У нас хозрасчёт. Нужен результат — плати.

— Ты о чём вообще?

— Накинь ещё триста пятьдесят тысяч, и по рукам.

— Чего?!

— Того! И всю сумму вперёд! — Козлов недобро усмехнулся. — Этого Зимина я на полгода в СИЗО могу закрыть, вообще не утруждаясь. А с твоими мутными схемами есть риск в переплёт угодить. Хочешь с крючка соскочить — плати.

Я едва удержался, чтобы не матюгнуться, прикинул варианты. Вчера, опасаясь обыска, перепрятал доллары, марки и ваучеры в гараж, мог валютой не только двести тысяч, мог ей всю сумму набрать.

Жалко? А себя не жалко? Десять лет минимум впаяют, это меньше трёх тысяч в месяц выйдет!

— По рукам! — объявил я. — Деньги будут.

— Все и сразу? — уточнил опер.

— Да!

Козлов заглянул в пакет, после уточнил:

— Где твоего Захарова искать? Домашний адрес знаешь?

— Для начала блошиный рынок на «Диете» проверьте. Сто к одному, он там пасётся.

— Проверим, — кивнул оперативник и с пакетом отошёл к витрине с кондитерскими изделиями. Перемолвился парой слов с Алёной, поднырнул под прилавок и скрылся в подсобке. Оттуда он вышел минут через пять уже без денег, спросил: — Как платить собираешься?

— Поехали, тут недалеко.

— Не домой, надеюсь?

— Нет.

Поехали мы в гаражный кооператив. Тайник в проходе я потрошить не стал: и со снегом возиться не хотелось, и помимо всего прочего там ещё и ПМ заныкан был. Отпер дверь, благо теперь постоянно носил ключи от гаража на общей связке, скрылся внутри. Поглядел на полученные от Лемешева стопки банкнот — мятые и перетянутые аптечными резинками, совсем как те, что уже вручил Козлову, и решил не давать оперу лишний повод для подозрений на свой счёт, вынес валюту. Вручил семьсот долларов, остаток добил дойчмарками.

У самого, пока рассчитывался, буквально сердце кровью обливалось, и опер этого не заметить, разумеется, не мог.

— Ещё заработаешь, — ухмыльнулся он, складывая банкноты надвое и пряча их в бумажник. — Поехали!

И будто денежное кровопускание сыграло роль некоей жертвы высшим силам, дальше нам откровенно повезло: на «Диете» застали всю свиту младшего из Кислых в полном составе.

Иномарка не привлечь внимания пацанов не могла, остановились поодаль, на углу соседнего дома. Козлов спросил:

— Который из них Захаров?

— В синей «аляске», — подсказал я основную примету.

— А Зимин?

— Самый здоровый. Рядом с ним Ибрагимов.