Ринецея злобно хрустела тонкими белыми пальцами. Мысли разбегались, разбегались, и в итоге разбежались окончательно – оставив демоницу ни с чем. Тщательно разработанный замысел рухнул, причем повлек за собой столь ужасную катастрофу, что впору было хвататься за веревку да лезть в петлю от отчаяния и бессилия. Но лже-богиня стремилась сохранить видимость благополучия даже при самой плохой игре…

Астор, внимательно наблюдающий за сестрой, насмешливо прищурил золотистые глаза. « Ну, и кого ты хочешь обмануть?» – красноречиво говорила кривая ироничная ухмылка, исказившая алые губы демона. Под этим обличающим взглядом Ринецея торопливо выпрямила спину и постаралась придать себе самый умиротворенный вид.

– Ах, братец, не драматизируй, – небрежно начала она, при этом, с головой выдав свои истинные чувства едва слышным хрустом судорожно сжимаемых и разжимаемых фаланг пальцев, – все не так плохо. Бывает и хуже!

– Бывает и хуже, – покладисто согласился Астор. – Но – реже!

Ринецея прикусила подкрашенную кармином губу, стараясь не разрыдаться:

– Но ты же сам восторгался моей идеей!

– Не сваливай, пожалуйста, вину на меня, – принц недовольно поморщился. – Никогда себе не прощу, что плохо изучил древние книги, не выяснил все подробности связанные с пробуждением Ледяного бога и позволил увлечь себя этой дурной затеей… Недаром, видимо, говорят – выслушай женщину и сделай все наоборот!

– Но вот, – совсем по-детски всхлипнула жестокая демоница, – всегда я одна во всем виновата!

– Никто тебя не винит! – принц устыдился своего непростительного поведения, встал с кресла и нежно привлек к себе на грудь черноволосую головку сестры, баюкая и успокаивая. Ведь и впрямь, недостойно мужчины в чем-то упрекать слабую, увлекающуюся, сжигаемую ненавистью женщину. – Я что-нибудь придумаю. Не плачь, родная!

Ринецея облегченно расслабилась:

– Ты же умный, сделай милость, придумай. А то от моих усилий нет никакого видимого результата. Работаю как лошадь, кусаю врагов как змея, устаю как собака, а толку то – пшик. Почему?

– Ну откуда мне знать почему, я ведь не коновал, – отшутился Астор. – А если серьезно, позволь действовать мне.

– И что ты хочешь сделать? – Ринецея подняла на брата светящийся надеждой взор.

– Ситуация сложилась угрожающая, – Астор взволнованно вышагивал из угла в угол, рассуждая на ходу. – Кто же мог предположить, что Ледяные ярлы повернут свое воинство против нас, пробудивших их к жизни. Я так полагаю, что справиться с ними теперь сможет лишь один человек – девушка, принцесса…

Ринецея взбешенно вскочила на ноги, с треском разрывая попавший под каблук подол платья из бесценного, серебристого эльфийского шелка:

– Просить помощи у нашего злейшего, ненавистнейшего врага? У самой Сумасшедшей принцессы? Никогда!

– Сестра! – старался образумить сестру принц, но демоница продолжала бушевать.

– Вспомни, она и ее друзья убили твоего единокровного брата Абигера.

– Ну, этот то всегда оставался тупым мордоворотом, шестеркой, – негромко буркнул Астор. – Сам балбес виноват, нарвался.

– Я из кожи вон лезу, – продолжала истерично голосить Ринецея, – стараясь усилить наше влияние. А ты хочешь рассказать Ульрике все и разрушить так тщательно выстраиваемый замок нашего будущего величия.

– Не все, – Астор наставительно поднял палец, – далеко не все, лишь самое нужное.

– Никогда! – повторно взвыла Ринецея, упрямо топая туфельками.

– Ты подумай сама, ведь все твои задумки часто играют и против нас тоже, – начал перечислять принц. – Ты ослабила возможности Великих, это да. Ну-ка, вспомни, что тебе пришлось для этого сотворить с драконами. Но ведь это значительно поуменьшило и мою колдовскую силу. Ты направила на Ульрику принца Ужаса и принцессу Страх, что лишь незначительно приостановило девушку, но привело к потере двух наших самых ценных соратников. Ты уговорила меня пробудить Детей стужи, но и этот план обернулся против нас самих. И наконец, ты, с истинно женским коварством придумала отдать короля Мора – отца принцессы, сына самой Смерти, в дар ледяным тварям и это…

– Остановись, брат, – Ринецея вытянула по направлению к Астору руку, вооруженную острыми, угрожающе пошевеливающимися когтями, – или мы поссоримся. Я вижу, ты принимаешь слишком близко к сердцу проблемы этой рыжей девки!

– Да ничего подобного, – принц торопливо отвернулся, чтобы демоница не заметила краски смущения, предательски залившей его лицо при упоминании о девушке, с некоторых пор овладевшей всеми его помыслами и желаниями. – Я просто указал на побочный, невыгодный эффект наших действий.

– Ой ли! – насмешливо поддела злопамятная сестра.

– Я придумаю подходящий план, как заставить принцессу исподволь действовать в наших интересах, – торопливо пообещал Астор, в душе отдавая себе отчет, что вряд ли сможет совершить хоть один поступок, способный как-то навредить любимой. – Я…

Внезапно он побледнел и напрягся, золотистые глаза недоверчиво расширились:

– Непостижимо! – шепнул он.

– Что случилось? – ошеломленно осведомилась Ринецея, но принц лишь коротко отмахнулся – не мешай.

Я чувствовала привкус крови во рту и легкое головокружение. Ощущая себя лежащей на грубом, мокром камне, я, одновременно с этим, пребывала в каком-то радужном облаке, окутывавшем меня невесомым, золотистым маревом. И в этом тумане присутствовал кто-то еще кроме меня.

– Помоги же мне, милая! – ласково шепнул странно знакомый голос. – Сконцентрируй мысли, потянись ко мне.

Я потрясенно вскрикнула. Еще не успев понять смысла услышанных слов, я тончайшими фибрами души мгновенно опознала человека, которому принадлежали завораживающие бархатистые интонации.

– Ты? – мои разбитые губы раздвинулись в слабой улыбке. – Это ты?!

– Я! – выдохнул он, так близко и вещественно, что струя теплого воздуха, вырвавшегося из его рта, коснулась моей шеи и живой струйкой поползла вниз, в вырез рубашки. – Вот мы и встретились! Ты не рада?

– Рада! – честно призналась я. – Наверно это глупо, но я так и не смогла забыть тебя с тех пор, как увидела впервые, на портрете в Лабиринте судьбы…

– Ох уж этот Лабиринт, – воркующе перебил он. – Глупышка, что же ты натворила, войдя в него!

– Я встретила там тебя, – счастливо уточнила я, – уж не знаю, на беду или на радость…

– Глупышка! – снова нежно обозвал он, сумев каким-то загадочным образом вложить в это короткое, и по сути обидное слово – проникновенность миллиона сонетов и красоту тысячи баллад.

– Я не знаю, кем ты являешься на самом деле, – продолжала я, как в полусне замечая из всего существующего в мире только его неповторимые глаза и полураскрытые губы, парящие прямо передо мной, – но понимаю, что, скорее всего – ты враг и воюешь на стороне Ринецеи…

– Разве это важно? – с мучительной горестью перебил он. – Да пропади оно все пропадом… Разве есть что-то важнее нас?

– Нет, – очарованно согласилась я. – Я ежеминутно думаю о тебе!

Он рассмеялся грудным, обволакивающим смехом. Алые губы приблизились. Я совершенно не понимала, что происходит. Сквозь контуры его лица я отчетливо видела серую громаду утеса, омытую потоком водопада, но в тоже время явственно ощутила прикосновение двух крепких рук, властно обвивших мою талию. Возникший из ниоткуда палец, заканчивающийся черным когтем, повелительно приподнял мой подбородок и алые губы тут же осыпали меня сотней жгучих, требовательных, жадных, похожих на укусы поцелуев. Я застонала от восторга, закрывая глаза в истоме и изнеможении…

– Мелеана! – раздался громкий призыв Огвура. – Что с тобой?

Я вздрогнула и пришла в себя. Образ белокурого юноши начал истончаться, таять как облачко, унося с собой частицу моей души.

– О, не уходи! – взмолилась я.

– Нис, – едва слышно прошелестело в воздухе, – запомни, милая, город кентавров Нис. Приходи туда как можно скорее, я буду ждать… – голос оборвался, золотистое сияние померкло.